Постоянный создатель журнала New Yorker Малкольм Гладуэлл опубликовал прошлой в осеннюю пору свою 3-я частью книгу. Как и две прошлые («Озарение» и «Переломный момент»), она слету вошла в перечень бестселлеров New York Times. Ажиотаж публики объясним: на этот раз Гладуэлл взялся доказать, что гениямне появляются, а стают в итоге упорных занятий любимым делом. Кому не понравится такаяя текричия? Forbes публикует отрывки из книги Гладуэлла «Гении и аутсайдеры», лишь что выпущенной на российском языке издательством «Альпина Бизнес Букс». Журнальный вариант.

То, что мы называем талантом, — итог томного переплетения методностей, подходящих быть можетстей и вариантно обретенного достоинства. Если белоснежные вороны выигрывают благодаря особенным быть можетстям, подчиняются ли эти быть можетсти какой-или закономерности? Как выяснится, да.

Двадцать годов назад психолог Андерс Эриксон вместе с 2-мя сотрудникми провел изучение в Академии музыки в Берлине. Студентов-скрипачей разделили на три группы. В первую вошли звезды, потенциальные солисты мирового класса. Во вторую — те, кого оценили как персвыпекалтивных. В 3-я частью — студенты, которые вряд ли могли бы стать спецьными музыкантами, в лучшем случае — учителями музыки в школе. Всем участникам задали один вопросец: сколько часов вы практиковались с того момента, как в 1-ый раз взяли в руки скрипку, и до этогодняшнего дня?

Почти все студенты начали играть приблизительно в одном возрасте — лет в 5. Первые несколько лет все занимались около 2-ух-3-х часов в недельку. Но лет с восьми стали проявляться различия. Лучшие студенты упражнялись больше всех других: к 9 годам по 6 часов в недельку, к 12-ти по восемь часов, к 14-ти по шестнадцать, и так до 20 лет, когда они стали занимамася — другими словами целекричиентированда и сконцентрированно облагораживать свое мастерство — более чем по 30 часов в недельку. К 20 годам у наилучших студентов набиралось до 10 000 часов занятий. В багаже середнячков было 8000 часов, а у будущих учителей музыки — менее 4000.

Затем Эриксон с сотрудникми сравнили спецьных пианистов и пианистов-любителей. Была выявелена та же закономерность. Любители никогда не занимались более 3-х часов в недельку, потому к 20 годам у их за плечами было не больше 2000 часов практики. Профессионалы, напротив, каждый год играли больше и больше, и к 20 годам хоть какой из их имел в багаже по 10 000 часов упражнений.

Любопытно, что Эриксону не удалось найти ни 1-го человека, который добился бы высокого уровня мастерства, не прикладывая особенных усилий и упражняясь меньше сверстников. Не были выявелены и те, кто вкалывал изо всех сил, но не вырвался вперед просто позжеу, что не обладал необходимыми свойствами. Оставалось представьть, что люди, методные поступить в лучшую музыкальную школу, отличались друг от друга лишь тем, как упорно они трудились. И все. Кстати, фавкричитные студенты работалне просто больше, чем все другие. Они работали еще более.

Мысль о том, что достичь мастерства в сложных видах деятельностнебыть может без широкийой практики, не раз высказывалась в изучениях по спецьной компетенции. Ученые даже вывели волшебное число, ведущее к мастерству: 10 000 часов.

Невролог Даниель Левитин пишет: «Из бессчетных изучений вырисовывается последующая картина: о какой бы области ни шла речь, для награди уровня мастерства, соразмерного со статусом профессионала мирового класса, просится 10 000 часов практики. Кого ни возьми — композиторов, баскетболистов, писателей, жеребецкобежцев, пианистов, шахматистов, отпетых уголовников и так далее, — это число встречается с удивительной нередкостью. Десять тысяч часов — приблизительно три часа практики в день, или 20 часов в недельку в протяжении 10 лет. Это, очевидно, не объясняет, почему одним людям занятия идут на пользу больше, чем другим. Но еще пока никому не встретился вариант, когда высокий уровень мастерства достигался бы за меньшее время.