Сидит моя бабушка с другими бабушками на лавочке около дома.

Моя бабушка, привыкшая почаще слушать, имея за спдругой большой опыт, отличноватое образование и блестящую карьеру, почаще проводит с ними время лишь позжеу, что докткричи запрещают ей гулять одной, хотя одиночество ее не просто не тяготит, но несказанно завлекает, (в индивидуальности в неплохую погоду и в индивидуальности ежели есть с собой в кошельке сумма, на которую можно приобрести в ближнем магазине мешочек с ирисками), ежели лишь не попадается высокообразованная компания, где она открывается во всей практический красе. Особенно, ежели в данной компании есть не лишь образованные дамы, да и образованные супругчины. Капелька высокомерия, привыкшей во всем командовать, занимая всю жизнь долженость большого начальника, придает ей некий особенный шарм.(Она повсевременно смотрила за собой, хоть не имея от природы кукольных данных, смотрелсяа идеально даже на отдыхе.

Что уж говкричить, повсевременно восхищалась реакции на нее супругского пола, даже в приличном возрасте, её преследовали повсеместно. Этот шарм и притягательность, это природное кокетсво не оставляло шансов ни кому из тех, кто интересовал её саму или просто имел с ней общение. С юношества она учила меня верно делать маски для лица, готовить блюда, что будут по вкусу хоть какой публике. А также многому другому, что именкомфорт неповткричимыми дамскими секретами, начдругая от того, как верно стрелять глазами и принимама комплименты.

Именно у нее дома, в 1-ые, приобщалась к мирину моды, изучая «опослядний писк» по журналам, книгам и жеребцечно же тому, что она носила, а также по тому, что шила и вязала она сама. Так я начала вязать, в 1-ые. Приезжая к ней, повсевременно выпрашивала поносить ее туфли на шпильках, в каких тогда можно было утонуть, калоритные платьица, красилась её косметикой и примеряла на себя мои 1-ые «Шанель».)
Моя бабушка никогда не выставляет истинное отношение напоказ, умеет роскошно притворно улыбаться, когда того просит ситуация, но сторонится глуповатых сплетен, не считая тех исткричий, что напоминают ей ее бурные годы дескатьодости, заполненной романами и сстоимостьми, идентиченими бразильским сериалам, не глядя на то, что прошла множество жестокых испытаний. Она попадала под обстрелы, была одно время тяжело больна, силой воли вытащила себя с того света, чбыстрычайно нередко переезнадавливала, всю жизнь без помощи других, без чьей-то помощи, позже и кровью прокладывала для себя дорогу в светлое будущее, в каком она просто должена была быть наилучшей во всем.

Бабушки на улице, а конкретно на лавочке нашего двора, собираются различные. Есть образованные, но большая часть все же не могут поддернажимама интеллигентную беседу. Темы затрагивают в дискуссиях различные. В основном, бытового нрава, вспоминают исткричии из жизни, дискуссиркомфорт насущные заморочекы.
Каждая о для себя, непринципиально какая о практическим. И желается моей бабушке светских бесед, да не с кем. И рада была бы и посмехать, и блеснуть своим несказанно броским и острым разумом, выдержанным, исне считаятным, содержательным, ироничным юмором. Именно это чувство юмора повсевременно отличало мою бабушку. Ей повсевременно удавалось гениально доставать эмоции из людей, тонко подклинокать то, на что обычно не обращают внивлекия или кропотливо пробкомфорт прикрыть чем-нибудь более подходящим для обсуждения. В поединках острых языков ей нет равных и на данный момент. Но все это она прячет глубоко в для себя, ведь большая часть склонно интересоваться чисто собой и обсуждать лишь свои заморочекы и награди. На улице бабушку, не разговорчивую и " в практическим мире" не соображают, восхищаются, даже считают чбыстрычайно замкнутой.

И почаще вэтого, припрогуливаетсяся выслушивать рассказы совершенно другого нрава, нежели были бы ей интересны, по-этому под их время от времени моя бабушка даже засыпает на солнышке, нехотя бесстриринуя свое истинное отношение к поднятой теме.

Как-то раз одна из этих бабушек (чуток лне самая старшая из их компании, возраст которой давно перевалил за 90) говкричит моей бабушке: «Я вот никогда не была великолепеной. Веселой, быстрой — да, а великолепеной — нет. А ты вот, наверно, была великолепеной?»

Моя бабушка, кокетливо улыбаясь, осмотрев всю представленную компанию, посчитав уместным выогласиться, робко ответила: «Да.»
Бабушки задескатьчали, представив для себя калоритные сцены с рольм дескатьодой моей бабушки.
Моя бабушка добавляет: " А вообще, антропологические данные не имеют значения."
Наступила тишина. Вот и поговкричили :)

Люблю тебя, бабушка, Храни тебя Господь!